Вторая модель естественного языка содержит представление о единстве объекта и субъекта. "Кошка ловит мышь", "человек ест яблоко" - типичные высказывания этого языка. Соответственно, существенной чертой его становится сочетаемость, благодаря которой все грамматические предложения принимают форму аналитических или синтетических суждений. В рамках этой модели естественного языка "возникает понятие интенсионального, или возможного, мира, отличного от реального мира экстенсионалов".
Таким образом, возможный мир создается средствами языка, и этим подтверждается истинность реальной философии Канта. Третья модель характеризуется наличием элемента "Я", т.е. имени говорящего. По существу это особый класс имен - носителей данного языка. "Я" имеет свойство удвоения, дуализации. Так, в положении Декарта: "Я мыслю, следовательно, я существую", - имеется по крайней мере два субъекта, два "Я". Одно - то, которое мыслит или воспринимает мир, - эмпирическое, конкретное "Я". Другое - то, которое как бы заставляет сказать: "Я мыслю" или "Я воспринимаю мир". Первое, эмпирическое, "Я" принадлежит миру и должно быть устранено из теоретического рассуждения. Тогда и произойдет "феноменологическая редукция", и оставшееся, второе "Я" станет надежной основой философско-логического анализа. Следовательно, "новый реализм" подходит к идее языковой металогики на основе философии гуссерлианства, отождествляя в конечном счете философию языка с философией вообще, на манер того, как это делал Лосев.
Несомненно, и имяславческий онтологизм Лосева, и "новый реализм" Степанова способствовали обновлению идейно-тематического содержания русской философии, расширению сферы ее ментальных приоритетов.
б) Культурология. Совершенно новые тенденции привносила в русскую философию и "апокрифическая" культурология советского периода. Наиболее полнокровно это реализовалось в семиотической теории культуры Лотмана и Петрова.
Правда, сущность их учений во многом была различной. Лотман рассматривал культуру как "надындивидуальный интеллект", или "сверхиндивидуальное единство", обладающее всей полнотой информации. Она соединяет "различные индивидуальности в мыслящее целое", создавая таким образом общее семиотическое пространство. Лотман обозначал это пространство, или континуум, термином "семиосфера", по аналогии с "ноосферой" Вернадского. Однако если ноосфера имеет материально-пространственное бытие, развиваясь как часть космоса, то семиосфера, согласно определению Лотмана, представляет собой пространство, в котором совершается "реализация коммуникативных процессов и выработка новой информации", т.е., собственно, культуры.
Семиосфера характеризуется рядом признаков. Во-первых, ей присуща "отграниченность" от окружающего ее внесемиотического или иносемиотического пространства. Другими словами, в определение культуры всегда входит понятие границы, которое "соотносительно понятию семиотической индивидуальности". Осознание границы зависит от способа кодирования, т.е. разграничения "своего" и "чужого". Поэтому граница - это билингвиальный механизм, переводящий внешние сообщения на внутренний язык семиосферы и наоборот. В то же время все механизмы перевода, обслуживающие внешние контакты, принадлежат к структуре семиосферы.
