И я вижу рядом с собой совершенно белое лицо Анатоля с оскаленной пастью и невероятными, сверкающими бешенством глазами: он сам - дракон, и он ему сейчас даст бой. последний бой, это дело его жизни, его Кармы, или - она его, или - он ее!!!

И вот Анатоль уже несется громадными прыжками через зал прямо в стеклянную стену, прямо на драконью морду... а та уже поднимается на шее над землей, и пасть разевается все шире, глаза пышут огнем и сейчас он дохнет... А мы все несемся за Анатолем, и впереди всех - Иван-дурак, и Анатоль со страшным грохотом вылетает прямо сквозь стеклянную стену на улицу, взмахивает руками над головой, и между рук у него вспыхивает молния - прямо в драконью морду! - раздается оглушительный громовой удар, у меня на секунду перед глазами огненные круги, потом - мы уже всеяна улице, драконье тело - тридцать сцепленных носорогов - извивается на ней, сшибая все вокруг, голова возвышается над всеми нами на уровне второго этажа, он снова набирает с ревом воздух, сейчас - пыхнет!

И тут через наши головы, откуда-то сзади, выпрыгивает громадная белая фигура на кромешных размеров красном коне!
Жуткий момент раздвоения восприятия:
каким-то, чудом уцелевшим, уголком рационального сознания я понимаю, что это - Жора верхом на своем гиппоморфе, но мое настоящее сознание, сознание-понимание, знает, что это уже не Иван-дурак, а сам Георгий Победоносец, и он тоже вышел на свой вечный бой, который никогда не кончается, потому что он - и Индра, бьющийся с Вритрой, и Тор, бьющийся с Турсом, и Михаил, бьющийся с Люцифером... И этот вечный Победоносец мечет перун в голову дракона с оглушительным громом, и дракон корчится еще и еще раз и не успевает пальнуть в нас огнем... но он жив, он корчится, но не уступает, его кошмарные лапы упираются в тротуары улицы, под ними сплошное бетонное крошево, все заборы в щепках, крыльями сбиты все верхушки деревьев вокруг... ты понимаешь, ведь это все абсолютно реально, это все здесь происходит, на улице Копыловки!.. Оглядываюсь - за нашей спиной стоит трейлер с коттеджем, но тут очередная вспышка, грохот... - и это уже громадный скалистый утес, черный, ребристый, а на нем обнаженная женская фигура, прикованная за руки... и это моя бывшая жена Катька, с которой я разошелся еще десять лет назад, и которая год спустя умерла от патологических родов на астростанции на Ио... а тут она висит на утесе на прикованных руках...
Кидаюсь к ней - она мертва! Голова закинута, белые волосы разметались, рот мученически раскрыт... ужас... я сам чувствую - мне сейчас конец, в голове все путается... опять оглядываюсь: конь встал на дыбы, громовое ржание, Георгий снова взмахивает перуном - и его молния вдруг сливается с двумя ослепительными вспышками. С порога кафе лупят из трассеров, стоя бок о бок, Бенчини и Мак-Рой, еще и еще раз... и от дракона не остается ничего, буквально - ничего! Пустая, выгоревшая улица, дымящиеся крыши ближайших коттеджей, свист пожарных систем, заливающих их пеной, обугленные обломки деревьев вдоль тротуаров, развороченных, изломанных... кафе наше с разбитой стеклянной стенкой... покосившийся трейлер с коттеджем... Жора, слезающий с гиппоморфа, в почерневшем комбинезоне, в закопченном шлеме высшей термозащиты, в радиационных сапогах... и Бенчини с Мак-Роем, стоящие рядом с лежащим на мостовой, раскинув руки, Анатолем... и только я подбегаю к нему - его тело вдруг ослепительно вспыхивает и исчезает, а мы все оказываемся покрытыми слоем инея... и всё!..

...В общем, очухался я - не знаю, сколько спустя - на больничной койке. Первое, что разглядел - физиономия Мак-Роя, сидящего рядом на табуретке. Смотрит на меня внимательно, с усмешечкой, усы свои моржовые выставил. Мне как-то сразу полегчало. Спрашиваю: "Иде я нахожусь?" Он с издевкой отвечает: "Издеся!" Яговорю: "Издеся, етто игде же?" Он отвечает: "На Эльгыгытгыне!" Я говорю: "Знаешь что... ты давай или по-русски, или по-английски, или на спидрайте, иначе я ничего не понимаю, ты уж прости - головка у меня еще слабенькая..." Он кивает, говорит: "Еще бы не слабенькая! Спасибо, что хоть какая-то осталась... если бы не Бенчини с Жорой Белых..."