В языческие времена под определенными одиноко стоящими дубами заключались браки - эти деревья так и называли "брачными дубами". Церковь, естественно, запретила этот обычай, но местами его следы еще долго сохранялись. Новобрачные, желая получить "и от наших, и от ваших", прямо по окончании венчальной службы спешили с церковного крыльца под свадебный дуб, чтобы проплясать три раза вокруг него и вырезать на нем крест. В Брэмптоне, графство Камберленд, до середины прошлого века сохранялся брачный дуб. Хотя, разумеется, в столь просвещенные времена никто уже не приходил к нему для совершения брачной церемонии, смутные представления о его счастливом воздействии на новобрачных сохранялись до самого конца, и когда его, наконец, спилили, это вызвало большое разочарование среди местного населения.

Вдоль границ многих старинных приходов растут одинокие дубы - где-то один, где-то больше. Их обычно называют Евангельскими дубами, и многие местные названия заставляют предполагать, что раньше их было много больше, чем сейчас. Существовал обычай во время молитвенной процессии Всех святых, проводимой трижды на неделе перед Вознесением, останавливаться под каждым из пограничных деревьев для короткой службы, включавшей в себя чтение того или иного отрывка из Евангелия. Возможно, это единственное сохранившееся в чисто христианской церемонии воспоминание о почитании, когда-то воздаваемом грозовому дереву.
Желуди и чернильные орешки (наросты на листьях дуба) тоже имеют свое место в народных верованиях.
Чернильные орешки стали символом роялистских симпатий после 1660 года, и их следовало нацеплять на себя в день восстановления на троне Карла II 29 мая, который так и называется "днем чернильного орешка" или "днем королевского дуба". Лица, обнаруженные в этот день без них или без дубовых листьев, подлежали порке жгучей крапивой. Червяк или паук, найденные в чернильном орешке, - плохая примета. Первый означает для нашедшего нищету, второй - болезнь. Желуди носили на себе как амулет для сохранения молодости. Молодежь, желая знать, дойдет ли у них с зазнобой дело до свадьбы, поступала так: брали два желудя, называли их именами соответствующей пары и бросали в таз с водой. Если они плавали вместе, свадьба была на мази, а если расплывались в стороны, то зазноба окажется неверна или что-то другое помешает свадьбе.

В семнадцатом веке желуди использовали и в несколько менее романтических целях. Выгнанную из них жидкость давали невоздержанным в питье, либо чтобы помочь им сдержать неодолимую тягу к чарке, либо чтобы излечить от последствий беспробудного пьянства.