Оригинальным памятником древнерусской мысли является Моление Даниила Заточника (12-13 вв.). В Молении высоко оценивается ум человека, ведущий его к мудрости, которая для автора неотделима от нравственности. Пронизывающий все произведение пафос апологии мудрости имеет не только моральный, но и эстетический характер: мудрое начало создает нравственную гармонию в душе человека, делает прекрасным его духовный облик. В сочинениях русских мыслителей рано осознается и достаточно определенно формулируется идеал единства Истины, Добра и Красоты. Яркий пример - Моление Даниила Заточника. Придавая особое значение мудрости и образованию как одному из основных ее источников, автор пишет о себе: 'Аз бо не во Афинах ростох, не от философ научихся, но бых падая аки пчела по различным цветом и оттуду избирая сладость словесную и совокупляя мудрость, яко в мех воду морскую'. Моление свидетельствует, что многотрудные усилия автора в самообразовании не были напрасны - уровень его знаний и общей культуры очень высок. 'Не в Афинах выросший' мыслитель знал византийскую и античную традиции.

В средневековой культуре Московской Руси философские идеи были столь же тесно связаны с традицией православного богословия. Серьезное влияние на русскую религиозную мысль 15-17 вв. оказал исихазм. В афонском исихазме (прежде всего у Григория Паламы) опыт мистическо-нравственной аскезы соединяется с опытом обоснования православной онтологии (в учении о различии божественной сущности и божественных 'энергий', самовыявлений, творчески действующих в тварном мире). Очень рано на Руси стала известна раннехристианская аскетическая литература, ставшая основой исихазма 14 в. Труды же Григория Синаита и Григория Паламы пользовались большим авторитетом в Московской Руси. В 15-16 вв. традиция исихазма проявилась в воззрениях заволжских старцев-нестяжателей в их полемике с иосифлянами.

Духовный лидер нестяжателей Нил Сорский (1433-1508) бывал на Афоне и глубоко воспринял идеи Григория Паламы и его последователей. Идеал монашеского жития, по Нилу: отшельничество, физический труд для собственного пропитания и никакого стяжательства, никакой значительной хозяйственной деятельности. В духовном же плане на первом месте должна стоять религиозная практика 'внутреннего делания'. Последняя означала постоянную 'внутреннюю молитву' и 'трезвение сердца'. Преподобный Нил описывал в своих сочинениях, как путем строжайшей духовной дисциплины, отсекая любые 'помыслы', монах-отшельник идет к спасению и как малейшая уступка даже простому 'интересу' ведет к 'борьбе помыслов', связыванию ('сочетанию') души, ее 'пленению' страстями и, наконец, к гибели. В его богословской позиции интересно сочетание безусловной традиционности ('Свяжи себя законом божественных писаний и последуй тем') с признанием необходимости критической трезвости, ибо 'писания многа, но не все божественна'.

Ведущим оппонентом нестяжателей и непосредственно Нила Сорского был Иосиф Волоцкий (ок. 1439-1515) - идеолог формирующейся в 15-16 вв. самодержавной московской государственности. В своей последовательной апологии власти московских государей (Ивана III и Василия III), обосновывая сакральный смысл царской власти, Иосиф в то же время не был сторонником обожествления самих ее носителей: 'Царь божий слуга есть', и царям 'подобает преклонятися и служити телесно, а не душевне и воздати им царскую честь, а не божественную'. Свою концепцию монархической власти он формулирует в знаменитом Просветителе (впоследствии настольной книге Ивана Грозного). В богословских взглядах Иосиф Волоцкий следовал патристической традиции и, вероятно, мог бы вслед за Иоанном Дамаскиным, особо им чтимым, заявить: 'Я не скажу ничего от себя'. В Просветителе он определяет два способа познания истины: естественный и духовный. Человеческий разум, зависящий от 'помыслов' и страстей, не может естественным путем прийти к познанию высшей, божественной истины. Это оказывается возможным только для тех, кто избрал духовный путь, недоступный 'естественному' человеку.

С иосифлянством как идеологией русской православной государственности связана и возникшая в 15-16 вв. на Руси историософская концепция 'Москвы - третьего Рима'. После падения Византии (1453) в русском церковном сознании крепнет представление о том, что историческая роль 'православного царства' отныне принадлежит русскому государству. Сама идея 'христианского царства' традиционна для христианской историософии как на Востоке, так и на Западе. В Византии возникает идея 'странствующего царства', согласно которой центральное место в христианском мире занимает православный Константинополь, сменивший в этой роли Рим. Исторически вполне закономерно, что в период кризиса Византийской империи, а затем и ее падения на Руси возникает взгляд на Московское царство как наследника Византии. В 15-16 вв. подобная установка достаточно широко представлена в древнерусской литературе: Повесть о белом клобуке, цикл сказаний о Мономаховом венце и др. Наиболее последовательно идея Москвы - третьего Рима была сформулирована старцем Елеазарова монастыря Филофеем в его посланиях Василию III.