Президент Г. С. Олькотт открыто принял буддизм. На острове Цейлоне, каждый раз как они туда отправлялись, сингалезцы делали им царские приемы, хотя Елена Петровна Блаватская и настояла на том, чтобы один из основных принципов Общества, а именно свобода совести, равноправность всех религий в нем и самая широкая терпимость его членов к взаимным верованиям, и убеждениям друг друга, не был нарушен; хотя из-за этого Т. О. разошлась со своим патроном, с проповедником единобожия индусом Диянандом Сарасвати, именно вследствие его требования, чтобы в состав общества входили исключительно буддисты, - тем не менее тяготение к буддизму, в особенности в Индии, в Обществе оказалось великое. Сам его сооснователь и президент даже составил буддийский катехизис, одобренный для введения во все училища самим Сумангаллой, главным первосвященником на Цейлоне.

От всех этих беспокойств, клевет и всяких неурядиц Блаватская нравственно страдала более всех, тем более, что и климатические дурные условия на ней сказывались, увеличивая хронические ее недуги. Она болела постоянно, а несколько раз так сильно и опасно, что доктора отказывались от нее, окончательно приговаривая к смерти. Но в этих крайних случаях, по свидетельству многих очевидцев, всегда случалось что-либо непредвиденное, во спасение ее в последнюю минуту. Или являлся какой-нибудь, неизвестно кем присланный, туземный знахарь и давал ей неведомое лекарство; или просто являлся спасительный сон, из которого она просыпалась облегченной; или же за нею являлись неизвестные люди и увозили ее на некоторое время куда-то, откуда она приезжала облегченная. О таких случаях свидетельствуют десятки лиц, в присутствии которых она болела и исчезала временно; свидетельствуют также и штемпеля тех писем Блаватской, которыми она извещала о своих неожиданных исчезновениях. Передо мной, например, письмо ее из Мирута за Аллахабадом, в котором она пишет, что "получила приказание, оставив железные и торные пути, следовать за присланным провожатым в джонгли <Тростники>, в священные леса Деобенда...".

Следующим письмом сестра меня извещала, что Лама тибетский по имени Дебо-Дургай ее излечил в этих "священных лесах".

"Я была в беспамятстве, - говорит она, - ничего не помню, как внесли меня на носилках на огромную высоту. Я проснулась на другой день под вечер. Я лежала среди большой, каменной, совершенно пустой комнаты. Вокруг в стенах были высечены изображения Будды; кругом курились какие-то кипевшие в горшках снадобия, а надо мной совсем белый старик лама делал магнетические пассы".

После того она заснула на целые сутки, и во сне ее снесли обратно с гор к друзьям, ожидавшим внизу. Так вся жизнь Е. П. Блаватской была соткана из странностей и необыкновенных происшествий.