Однако даже абсолютная необходимость остается, согласно характеристике Гегеля, 'слепой'. Она 'слепа' в том смысле, что абсолютная необходимость есть абсолютное превращение всех различий в их возможность и их возможности в действительность (V. С. 667).
Истинный генезис познания предполагает возвышение над необходимостью и переход из сферы необходимости в сферу свободы, т. е., по Гегелю, в сферу понятия (VI. Наука логики. 2. С. 289). На додиалектической ступени познания сама необходимость выступает не как определенность, а как внешний, не понятием определенный материал, в котором понятие 'не познает самого себя' (VI. С. 288).
Переход от необходимости к свободе предполагает движение разума от постижения бытия в аспекте единичности, ограниченности и конечности к постижению его в аспекте всеобщности и бесконечности. Царство свободы - не царство природы, а царство духа, который являет себя в истории человечества как 'народный дух'. Поэтому все, что в Логике бытия и в Логике случайности, где рассматриваются категории природы, говорится о переходе от необходимости к свободе,- только схематические и абстрактные намеки на подлинную диалектику необходимости и свободы. Диалектика эта в своей конкретности раскрывается в Философии духа, и особенно в Философии истории.
Свобода, по Гегелю, входит в область духа через познание нравственного. В развитии категорий нравственного сознания преодолевается ограниченность конечной и единичной субъективности. Уже 'глубоким влечением' древнегреческой нравственности была, как утверждает Гегель, 'свободная бесконечная личность' (VII, Философия права. С. 14). Свобода и ее содержание принадлежит мышлению и свою подлинную определенность находит 'только в форме всеобщности' (III. Философия духа. С. 294), Усвоенное субъективной волей в качестве ее привычки, образа мыслей и характера, это содержание 'существует как нравственное' (III, 294).
При этом истинный субъект свободы - не отдельное лицо, а народ. Только в абстракции субстанция в качестве духа обособляется на множество лиц, на отдельных людей, 'существующих в самостоятельной свободе' (III, Философия духа. С. 309). Но, как бытие, 'свободная субстанция' обладает действительностью в качестве духа народа {III, 306). По отношению к самостоятельности отдельных лиц дух народа есть 'их внутренняя мощь и необходимость' (III, 306). Однако отдельное лицо, в качестве мыслящего, знает эту субстанцию как свою собственную сущность, как свою абсолютную цель. Оно реализует свой долг как нечто ему принадлежащее; в самой необходимости оно 'обладает самим собой и своей действительной свободой' (III, 306).
'Дух народа' не есть высшая инстанция философии истории. Такой инстанцией является разум. Гегель исходит из убеждения, что миром правит разум. Именно разум 'господствовал и во всемирной истории' (VIII, Философия истории. С. 25). Этот разум 'имманентен в историческом конкретном бытии и осуществляется в нем и благодаря нему' (VIII, 25).
Имманентность разума историческому процессу - важнейшее положение философии истории Гегеля. Истина, по Гегелю, состоит только 'в соединении всеобщего, сущего в себе и для себя вообще с единичным, субъективным' (VIII, 25). В такой общей форме эта истина была рассмотрена в гегелевской Логике (в энциклопедической и в 'Науке логики'). В философии истории эта истина рассматривается в другой форме, соответствующей особенности всемирно-исторического процесса. Особенность эта - в том, что объективная абсолютная цель исторического процесса в самом ходе его развития не может адекватно осознаваться самими участниками: чистая последняя цель истории еще не является содержанием потребности и интереса. По отношению к этой цели интерес отдельных участников всемирно-исторического процесса является еще бессознательным. Тем не менее всеобщее все же содержится в частных целях отдельных лиц и даже осуществляется благодаря им (VIII, 25).
