Насколько вообще достоверны новгородские былины? По мнению большинства исследователей, они гораздо точнее передают быт и нравы, чем былины киевского цикла (в которых нередки сюжеты подобного рода: наблюдая за передвижением неприятеля, богатырь смотрит в..."трубочку подзорную"!). Но, конечно, временные сбои встречаются и здесь. Так, Василий Буслаев жил в XII веке, описание же быта новгородцев скорее соответствует XV веку. Впрочем, Господин Великий Новгород - и только он один! - сохранял многие особенности Древней Руси и в эпоху позднего средневековья. И все же восстановить в полной мере облик тогдашних единоборств по таким источникам, как церковные постановления, былины, летописи, по немногим сохранившимся иконам и миниатюрам той поры не представляется возможным. А учебников, подобных фехтовальным и борцовским атласам Европы XIV-XVII веков, новгородцы не оставили.

Бедность и расплывчатость источников крайне затрудняет нам понимание технических особенностей старинного кулачного боя. Например, "Песнь о купце Калашникове" реалистично описывает русский кулачный бой времен поэта М.Ю.Лермонтова (1814-1841), а не царя Ивана Грозного, жившего тремя веками раньше.

Остановимся на этом сюжете, существующем еще и в былинном варианте. Лермонтов воспользовался циклом народных сказаний о татарине Темрюке (или Кострюке), якобы похвалявшемся перед царем Иваном тем, что одолеет любого русского бойца. Согласно былине, его одолели (но не в кулачном бою, а в борьбе) двое братьев-калашников (еще не фамилия, а специальность). В некоторых вариантах былины Темрюк гибнет в ходе боя. В других - его после сражения казнят на плахе, чтоб не хвастался. В третьих - он с позором удаляется из Москвы. Лермонтов избрал иной вариант: казнят купца-победителя, а название его профессии (вспомним "калашный ряд") становится фамилией.

Данный сюжет имеет историческое обоснование. Но сколько далек он и от былин, и от лермонтовской поэмы! В 1561 году Иван Грозный женился на дочери кабардинского князя Марии Темрюковне, вместе с которой в Москву приехали двое ее братьев: Мастрюк (вскоре вернувшийся на родину) и Михаил. Брак с "басурманкой" вызвал определенное недовольство в народе. Царь-батюшка, идя навстречу "народным пожеланиям", отыгрался на ее брате: долгое время проявлял к нему явную немилость, а после казнил.

Михаил Темрюкович в былинах превратился из кабардинца в татарина, сменил имя на отчество, и к тому же как бы "разделился" на самого себя и своих противников (видимо вследствие глухой памяти о том, что братьев было двое). А где же клевета на чужую жену? Где оскорбление национальных чувств русского народа? Где дерзкий вызов на поединок и казнь победителя? Да нигде. Казнили кавказского князя без всяких поединков, просто так!

При подобной степени достоверности передачи не столь давнего эпизода (само событие - 70-е годы XVI века, первая запись сказаний о нем - начало XIX века) появляется сильнейшее подозрение, что все эти "удавленные в руку" печенеги, татары, быки и медведи аналогичны "побитым" в Китае 1900-1925гг. американским боксерам и японским дзюдоистам. Да что там древность! Почти все современные экспедиции собирателей фольклора (1920-1970гг.) в СССР выявили множество "боевых" сюжетов, проникших в народное сознание "обратным ходом" - из литературы. Нередко они оказывались привязаны к именам реальных бойцов, живших всего 1-2 поколения назад. Но это не мешало самому сюжету оказаться своеобразно понятым пересказом "Песни о купце Калашникове", или Нартовского анекдота о поединке гвардейца Петра Великого с английским боксером.

При этом литературный расклад ролей менялся. То, что "победитель" всегда был соотечественником рассказчика - это понятно. Особенно, если учеть, что победителем называли, как правило, реального односельчанина, жившего, правда, не 200 лет назад, а всего лишь 40-50. То, что "побежденный" всегда принадлежал к "внешнему" миру - тоже естественно. Но вот этот "внешний" мир для рассказчика - отнюдь не Англия. Поморские сказатели искренне убеждены, что их земляк одолел столичного ("ленинградского" или даже "петербуржского") чемпиона. Для рассказчиков поволжских враждебный чемпион - пришелец из Симбирска (нынешнего Ульяновска). Фольклорные записи, сделанные в муромских деревнях, не оставляют сомнений: побежден был гигант из самого "города Мурома"! Особенно же охотно все селяне "побеждают" московских богатырей.

В этом смысле крайне поучительно сравнивать учебники по национальным видам борьбы, изданные в 30-х и 50-х годах нынешнего века. Более поздние издания не только увеличивают число описываемых приемов с нескольких десятков до нескольких сотен (что само по себе - яркий пример ненаучной фантастики), но и меняют набор инородцев, побежденных чемпионами данного вида борьбы. Ведь победа над иностранной знаменитостью - любимый сюжет не только рукописи Нартова. До войны побежденным обычно оказывался русский великан ("борец в лаптях"), которого царский губернатор натравливал на местного низкорослого чемпиона. Пару десятков лет спустя выяснилось, что местные чемпионы одолевали представителей Запада, которые почему-то всегда оказывались американцами.

Особенно "примечательна" в этом плане "победа" мастера северокавказской поясной борьбы "тутуш" Кочхара Абайханова над не названным по имени американским борцом, якобы имевшая место еще в 1890 году, но описанная лишь через 60 с лишним лет. Дело в том, что американец применял против Абайханова "удары и болевые приемы французской борьбы" (!), но и это его не спасло. Французская борьба - это хорошо всем известная классическая борьба. Откуда в ней взяться ударам и болевым приемам?! Вообще, создается впечатление, что в последние дореволюционные десятилетия наблюдалось настоящее паломничество в Среднюю Азию и на Кавказ американцев, одержимых единственной мечтой - быть побежденными в местной борьбе!