В этом ли обстоятельстве кроется причина, что живой экстериоризованный призрак не ударил воспринимающего субъекта? Или скорее тут влияла другая причина в лице трех дам из публики, которые видели в опыте лишь любопытное зрелище, не понимая его научного значения, и все время болтали? Неизвестно. Несколько раз маркиз де Г... призывал их к молчанию и должен был констатировать, что в публике не было должного единодушия воли.

Некоторое время призрак кружил перед публикой без цели и не мог, следовательно, перевоплотиться в физическое тело; только через четверть часа произошло перевоплощение.

Весь вечер он чувствовал пустоту в мозгу и общую усталость организма и только на другой день, при пробуждении, почувствовал себя в полном обладании всех своих способностей. По его словам, из всех произведенных им до сих пор опытов раздвоения ни один не утомлял его до такой степени, что объясняется препятствиями, которые ему пришлось преодолеть вследствие неблагоприятной среды.

На другом сеансе, как только раздвоение закончилось и субъект ясновидящий объявил, что призрак, сформировавшийся с левой стороны, собрался покинуть X..., чтобы направиться к воспринимающему субъекту, появилось красное существо, которое преградило призраку дорогу, и между ними завязалась борьба. Тогда голубое существо - то же, что и в предыдущем опыте - вступилось и отвело двойник от красного существа. Последнее в ярости бросилось на субъекта ясновидящего и пыталось задушить его. Испуганный субъект закричал и бросился бежать в темноте. Магнетизер с трудом поймал его, привел и усадил, успокаивая. Борьба продолжалась между субъектом ясновидящим и красным существом, которое схватило субъекта за кисть; тот объявил о сильном ощущении ожога и, наконец, отделался от своего сверхфизического противника.

По окончании сеанса на руке ясновидящего субъекта оказались следы ожога.

"Эти сеансы дали мне понять, - говорит Ш. Ланселен, до какой степени смущает оккультизм некоторых лиц - в общем интеллигентных - и заставляет их делать грубейшие ошибки с научной точки зрения.

Несколько докторов присутствовало на этих опытах, и один из них, с которым я случайно встретился вскоре, на мой вопрос: "что вы скажете об опыте раздвоения, на котором присутствовали", буквально ответил мне: "Но я ничего не видел, следовательно, для меня все это фиктивно!" - Вы, значит, ожидали увидеть призрак, невидимый для нормального зрения? - "Конечно!".

В этом наивном ответе кроется тщеславие официальной науки или скорее её хранителей. Этот доктор и не вспомнил о том, что для того, чтобы видеть что-нибудь в микроскоп, надо изучить приемы микроскопии; для того, чтобы распознать болезнь в начале, надо пройти курс семиологии; а чтобы понять de visu результаты вскрытия, надо иметь некоторые познания по анатомии и физиологии.

Коллега этого доктора превзошел его в ученом легкомыслии, заявив мне: "Я не допускаю, что другой человек видит то, чего я не вижу!" Он бы, вероятно, удивился, если бы ему сказали, что не у всех одинаковое зрение, что близорукие люди лучше видят вблизи, чем он, а дальнозоркие видят издали то, чего он не видит, что дальтоники иначе, чем он, воспринимают цвета, но такой экземпляр и не подозревает, что каждый орган требует развития, и что, только развивая зоркость глаза, можно быть зрячим. Словом, он с той же логикой мог сказать: "Не понимаю, как это люди играют на скрипке, если я не умею играть на скрипке!" Как бы он удивился, если бы ему сказали: "Не допускаю, чтобы вы могли лечить больных, если я не умею лечить!" Он, вероятно, ответил бы в таком случае с улыбкой сожаления или пожимая плечами: "Чёрт возьми! Надо пройти специальный курс и приобрести практику!.." Но ему не пришло в голову, что для приобретения познаний, которых он не имеет, или неведомых для него способностей, надо было учиться, упражняться, словом, пройти известную тренировку, о существовании которой он даже не подозревает.