Сколько бы я предлагал ему решений, подсказанных мне моими учителями, он всегда подвергал все вечным сомнениям. В храме ходили слухи, что он воплотился с таким состоянием сознания, и учителя знали его как человека, который в предыдущей жизни всегда сомневался и колебался просто ради того, чтобы услышать решение, но без желания что-либо доказать самому. После множества лет бесплодных дискуссий он поклялся искать только истину. Но Карма, накопленная жизненной привычкой еще не успела завершиться, и поэтому в том воплощении, в котором я его встретил, ему, хотя он и был искренен и честен, мешала вредная привычка его предыдущей жизни. Поэтому-то и решения, которые он искал, почти всегда ускользали от него.

Но к концу той жизни, о которой я повествую, он обрел некоторую уверенность, что с помощью особой практики он смог бы сконцентрировать в своем глазу не только способность видеть, но и все другие силы, и, несмотря на мой сильный протест, упрямо взялся за эту задачу. Постепенно его глаз обрел необычное и пронзительное выражение, которое усиливалось по мере того, как он увлекался рассуждениями. Он пывтался увериться в новом, но старая Карма сомнения все еше продолжала терзать его. Потом он заболел и, так как он был довольно стар, был почти при смерти. Однажды вечером я пришел к нему по его просьбе и, приблизившись к его ложу, увидел, что конец его близок. Мы были одни. Он говорил свободно, но очень грустно потому, что с приближением смерти он начал видеть вещи более ясно, и с каждым часом удивительная пронизывающая сила его глаз увеличивалась. Молящий вопрос был в них.

"Увы, - сказал он, - я снова ошибся; но такова Карма. Я преуспел только в одном, но это задержит меня навсегда".
"Что это?" - спросил я.

Выражение его глаз, казалось, говорит о том, что он видет будущее, когда он рассказал мне, что его особенная практика вынудит его в течение долгого периода времени быть привязанным к своему наиболее сильному глазу - к правому - до тех пор, пока сила энергии, затраченная на обучение этому искусству полностью не истощится. Я видел как смерть медленно овладевала им, и когда я считал его уже мертвым, он неожиданно нашел силы, чтобы взять с меня обещание не выдавать его тайну - и скончался.

Как только это произошло, стало темнеть. После того, как его тело охладело, я увидел сверкающий человеческий глаз, уставившийся на меня. Это был его глаз; я сразу узнал его выражение. Все его отличительные черты и сам образ мышления, казалось, сконцентрировались в этом взгляде, обращенном теперь на меня. Затем он повернулся и вскоре исчез. Тело старика предали земле; и никто кроме меня и наших учителей не знал об этих событиях. Но затем, в течение многих лет, во всех частях Острова видели блуждающий глаз, вечно ищущий, вечно спрашивающий, но никогда не ожидающий ответа.