Демонология страница 7 - Парапсихология

Это представление было чревато для теологии большой опасностью, так как фактически снимало с ведьм ответственность за свои поступки, превращая их в 'пациентов' (как в медицинском, так и в буквальном смысле - patiens: пассивный, претерпевающий), у которых дьявол своими 'иллюзиями', представляющими все же психическую (но не физическую!) реальность, вызвал душевную болезнь. Решающее значение в этом вопросе имела дискуссия между Жаном Боденом, отстаивавшим тезис о реальности материальных дел дьявола и ведьм, об их 'чудесном' вмешательстве в физическую причинность, и Иоганном Виром (или Вейером; варианты написания его имени: Weier, Weyer, Wierus, Piscinarius) - человеком, который впервые в демонологии занял в вопросе о ведьмах последовательно медицинскую точку зрения, вытекавшую, впрочем, из его же теологического воззрения на дьявола как на 'обманщика', изводящего галлюцинациями душу. Если верить его трактату 'ОБ ОБМАНАХ ДЕМОНОВ' (1563; КН. II, гл. 15), Вир побывал в Африке, где наблюдал местных колдуний. Вир различает магов (magus), которые предались дьяволу сознательно и потому несут за свои действия полную ответственность (эзотерическое учение магов-заклинателей об инфернальном царстве Вир предал гласности в трактате 'Псевдомонархия демонов'; Книги дьявола), и ведьм (saga vel lamia) - несчастных женщин, которым дьявол морочит голову, пользуясь слабостью их духа и извращенной фантазией; наказание ведьмам должно быть пропорционально вреду, который они причинили (если им каким-то образом удалось его причинить). Трактат Вира многократно переиздавался, переводился на другие языки и имел огромное влияние на умы; отчасти благодаря ему к концу 17 столетия 'апологии обвиненных в колдовстве' (каков, например, трактат ГАБРИЭЛЯ НОДЕ) стали достаточно обычным явлением. В текстах Жана Бодена, напротив, нашла наивысшее выражение ренессансная идея о материальной мощи дьявола. Боден, по сути дела, 'распространил на дьявола божественную привилегию творения' (СЕАР, 100), прибегая при этом порой к весьма остроумной аргументации. 'В природе мы видим немало удивительных вещей, полностью ускользающих от нашего понимания, - пишет Боден. - Так, небесные тела пробегают за один день 245 791 444 лье; и мы откажем дьяволу в способности уносить человека за сотню или пару сотен лье от его дома?'. В конце концов, - выкладывал Боден свой главный козырь, - заимствованный, впрочем, у Августина (О ГРАДЕ БОЖИЕМ, 20:19), - кто решится утверждать, что все проделанное Сатаной с Иовом - иллюзия? (БОДЕН, О ДЕМОНОМАНИИ ВЕДЬМ, 114). Стремительное развитие естествознания в 17 в. отчасти поколебало веру в дьявола, отчасти же вызвало не более чем трансформацию его образа, адаптировавшегося к новому 'рациональному' мышлению. Прин цип этого мышления - 'не следует объяснять кознями дьявола те явления, которые можно объяснить естественными причинами' (формулировка медика Мареско по поводу дела ведьмы Марты Броссье; цит. по: СЕАР, 108), - привел, разумеется, к существенному умалению прерогатив дьявола; однако оказалось, что и самого дьявола можно осмыслить как одну из 'естественных причин', как 'явление природы', и тем самым включить его в 'рациональность' новой науки: ибо само представление о 'естественном' и 'рациональном' в эту эпоху существенно отличалось от привычного нам.