Американец заселяет мир, отмеченный "великой пустотой" , посреди которой бьет ключем его свобода - его неукорененность и его подвижность. Сантаяна ставит эту свободу выше всех остальных характерных черт американца, хотя он обнаруживает, что она черпает свой дух из взаимоотношений с английским наследием и страдает из-за индивидуалистического и механистичес-кого воплощения в американских институтах.



Конечно же, Сантаяна был в курсе тех изменений, которые происходили в жизни американцев в течение всего этого времени. В связи с этим он оправдывается, говоря: "Он, возможно, приближается к своему совершеннолетию, и все, что я говорю, едва ли применимо ко дню сегодняшнему и навряд ли - к завтрашнему. Я говорю о нем так, каким я его знал; и насколько бы он ни стал морально сильнее, я не сожалею, что знал его в дни его юности" .


В "Характере и мнениях в США" Сантаяна продолжает рассматривать американскую философию в том же ключе, как он это делал в эссе 1911 г. Американская философия есть продукт благопристойной традиции.



Сантаяна характеризует основания американской философии, по сути своей, как моральные. Ортодоксальная американская мо-ральная мысль, из которой собственно и выросла академическая философия в конце XIX в., представляла собой смесь идей либерального христианства, которое уже более не подпитывалось кальвинизмом, но черпало свои идеи в "благодушном" трансцендентализме. Не пользуясь большим авторитетом в академических кругах, трансцендентализм оказал значительное влияние на образованных американцев, передовых проповедников, литераторов. Статьи и речи трансценденталистов оказали огромное воздействие на общественное сознание. Сантаяна причислил Эмерсона к благопристойной традиции, но не следует забывать, что двери Гарварда закрылись перед ним на тридцать лет именно за его вольнодумство и отступление от традиционного канона ортодоксальной теологии. (В речи Эмерсона, произнесенной перед студентами в 1838 г., кембриджские теологи усмотрели опасный пантеизм).


В этой обстановке материалисты и натуралисты (в том смысле этого слова, как его употреблял Сантаяна) не могли найти аудитории для изложения своих идей, в то время как философы, зани-мавшие видное положение, трудились над разрешением традицион-ых проблем, наработанных доминирующей теологией. И хотя им позво-лялось несколько отходить от ортодоксии, они все равно должны были вернуться к ней. Поскольку академическая среда поддерживала и усиливала либеральную христианскую теологию и ее выражения в идеалистической философии, ее влияние на философию в целом становилось очевидным. Фокусируя свое внимание на поколении гарвардских философов на протяжении 25 лет с 1885 г., а особенно на двух ярчайших фигурах - Уильяме Джемсе и Джосайе Ройсе, Сантаяна рассматривает связь между развитием философии и акаде-мическими традициями. Чтобы заполнить пустоту, возникшую после кальвинизма, Гарвардский колледж в 1885 г. обратился к филосо-фии. Либеральная христианская теология удерживала свои позиции в качестве идеологии, которую, как ожидалось, должны были раз-делять и прививать своим воспитанникам профессора. Даже возник-шие вокруг Гарварда специализированные профессиональные колледжи и исследовательские институты не изменили этой миссии про-фессора - особенно профессора философии - передавать молодому поколению моральные императивы, унаследованные от теологии. В то время, когда профессора, включая философов, воспринимали себя в некотором смысле свободными для того, чтобы обращаться к миру от имени передовой науки, в действительности они были связаны своими обязательствами по назиданию и просвеще-нию молодежи.



Сантаяна говорит о Джемсе и Ройсе: "Поскольку университет был местным пуританским колледжем, открывающим свои двери научному миру, по крайней мере, два наиболее одаренных его философа были религиозными, романтичными и чувствительными, но внимательными к фактам природы и текущим мнениям. Каждый из них чувствовал за собой две различные обязанности: описывать вещи такими, каковы они есть, и находить их соответствующими определенным, заранее представленным человеческим желаниям". Несмотря на огромные различия в их философских учениях, философов объединяла общая задача. Как писал Сантаяна, "работа в колледже была человеческой привязанностью, общим практическим интересом. Она помогала поддерживать такое кровообращение, которое превращало всю гарвардскую философскую школу в живой организм ..."