Все эти предположения, оправданные историко-философским материалом, позволяют провести пересмотр онтологического и гносеологического статуса мифа и в первую очередь снять с него рационалистические обвинения в фиктивности его метода и нереальности его содержания. Миф не есть только деятельность мышления, воображающего невообразимое, но одновременно он является специфической речевой деятельностью, именующей неименуемое. Об онтологической значимости мифических имен писал современный германский философ Курт Хюбнер в своей книге "Истина мифа". Его апологетика мифа сейчас достаточно популярна на Западе.

В свое время Кант очистил разум от мифа и в результате этого пришел к выводу о закате метафизики. "Чистый" разум, действительно, разрывается в противоречиях, стремясь построить научную систему метафизики. Быть может, для того, чтобы восстановить права метафизики, необходимо вернуть в разум нечто "нечистое" - миф как "излишний" реагент или катализатор, для ускорения и завершения реакции? Сложнее всего узнать, правда, какая необходима дозировка этого фермента.

Критикуя предшествовавшие метафизические системы за догматизм, Кант указал на заданность метафизики, а не данность ее человеческому разуму. Ставя вопрос о том, как возможна метафизика как наука, Кант определил круг ее ориентиров. Так, метафизика есть "система чистого разума", "все философское знание", "завершение культуры человеческого разума", "оплот религии", "природная склонность человека", "чистая философия в целом", "познание разума на основе одних лишь понятий" и т.д. Дифференцируя содержание возможной метафизики, Кант делит ее на "метафизику телесной природы" (т.е. "физику", деляющуюся в свою очередь на эмпирическую и рациональную и входящую в сферу философии природы), а также на "метафизику мыслящей природы" (т.е. "психологию", понимаемую как "физиология внутреннего чувства" и разделяющуюся на эмпирическую, рациональную, диалектическую и трансцендентальную).

Такая рациональная дисциплинарная раскладка метафизики имеет свое значение, сохраняющееся поныне. Может ли придать дополнительную динамику и энергетику этой структуре миф? Кант такой вопрос не ставил. Этот пробел сохраняется по настоящее время - в рецензируемой работе обращается на него внимание и предлагается определенные идеи для его заполнения. Вслед за кантовской постановкой вопроса об условиях возможности метафизики как науки, конструируемой в виде системы понятий чистого разума, нужно ставить вопрос о возможности метафизики как поэтики мысле-образов. В какой-то идеальной точке оба вопроса сливаются воедино.

В статье Ж.-Ж. Вюнанбурже, оценивающей онтологический потенциал мифа, в большей степени затрагивается воображение как его существенная сторона, при меньшем уделении внимания проблеме имени. Традиция онтологической трактовки воображения в философии ХХ века была положена М. Хайдеггером в его известной работе "Кант и проблема метафизики". Хайдеггер онтологизировал воображение, истолковывая кантовское учение о схематизме чистых рассудочных понятий в том смысле, что признал воображение коренной способностью человеческого разума. Такая оценка вызвала возражения и дискуссию между М. Хайдеггером и Э. Кассирером, которая не завершилась компромиссом, оставив эту проблему актуальной по сей день.

Во Франции сложилось самобытное направление исследований воображения. Ж.-Ж. Вюнанбурже является продолжателем этой традиции, будучи руководителем Центра по изучению воображения и рациональности имени Гастона Башляра - одного из ярких и оригинальных мыслителей ХХ века. У нас известна его масштабная пенталогия стихий - философско-поэтическое описание опыта воображения материальных стихий, воссоздающее опыт досократического способа мышления. Вместе с этим Г. Башляр был одним из зачинателей движения неорационализма. В его творчестве переплелись оба компонента целостного разума - Логос и Мифос. Эта тема является ведущей и в статье Ж.-Ж. Вюнанбурже, профессора философии в университете г. Дижона, где в свое время творил Г. Башляр. Можно позавидовать французским философам - у них сложилось несколько крупных центров исследования воображения, в которых проводится активная работа по организации постоянных международных конференций, публикации периодических изданий и т.п. Эта традиция, действительно, имеет свое лицо, не похожее на стиль германского, американского или российского философствования. Каждая традиция представляет собой отдельную интеллектуальную лабораторию, в которой проводится воображаемый эксперимент. Всегда полезен обмен опытом и сравнение результатов экспериментирования: если итоги деятельности в разных лабораторных условиях совпадают - это увеличивает степень их достоверности.