"Прошу прощения, сэр, не сочтите за праздное любопытство, но что делает интеллигент за стойкой бара в сибирском поселке?" Знаешь, он как будто ждал этого вопроса: тут же заразительно захохотал, аж слезы из глаз покатились. "О мадонна! - говорит и продолжает хохотать, - надо же было забраться в середину Западной Сибири, чтобы наконец перестали задавать этот вопрос... и месяца не прошло, как достали!" Потом, отхохотавшись, объясняет: "Я по профессии психотерапевт, зовут меня Рафаэлло Бен-чини". Тут Лесли, который до этого сидел молча, быстро перебирается на другой табурет, прямо перед носом у Бенчини. А тот продолжает: "Мистер Мак-Рой, я вас отлично знаю, и вы меня по литературе - тоже. Мы с вами оба занимаемся сходными проблемами. Думаю, вы понимаете, почему я торчу здесь, за стойкой бара: "Байбак" сравнительно недалеко отсюда..." И оба они с пониманием глядят друг на друга, а мы с Анатолем с полным непониманием - друг на друга...
И это молчание длится довольно долго. А потом Анатоль, какое-то время рассеяно глазевший на улицу, вдруг поворачивается к стойке и, уткнувшись носом в кулаки, начинает мелко трястись от хохота и тихо фыркать. Я говорю: "Ты чего?" - а он толкает меня локтем и бормочет: "Обернись... ой, не могу, ну прямо - ершовский Иван-дурак!" Оборачиваюсь, вижу: тот самый малый перед входом в кафе слезает со своего кобыла. Лошадь его так же понуро стоит, как шла, а он, шлепая босыми ногами, входит и вразвалочку идет прямо к стойке. И тут Бен-чини говорит: "Джентльмены, позвольте представить вам моего коллегу и ассистента: Георгий Белых, но, ввиду его молодости, можно просто - Жора!" Мы, естественно, слегка обалдев, слезаем с табуретов, жмем ему по очереди руку, а он, глядя на нас своими прозрачными зенками и улыбаясь с некоторой, плохо скрытой, насмешечкой, вдруг говорит сиплым тенором: "Можно еще проще: Иван!" У Анатоля аж шея побагровела от смущения, но удержался, промолчал, снова фыркнул. Все расселись, и Бенчини говорит серьезно:" Не удивляйтесь, джентльмены, такому засилью психотерапевтов в тихом аграрном поселке. Соседство такого космопорта, как "Байбак" - вещь серьезная, тем паче, что руководство бай-бакского Карантина часто рекомендует воз-вращенцам после прохождения обязательных реабилитационных процедур пожить в тихой сельской местности некоторое время. Так что здесь временами появляются странные люди... В общем, нам с Жорой скучать не приходится".

Мы слушаем эту тираду с большим интересом и, я бы сказал, с некоторой даже тревогой: мы ведь не забыли, откуда выскочили буквально полчаса назад, хотя... понимаешь, Билл, это трудно объяснить... ну, как - будто это было во сне... но в каком-то очень тяжелом, невероятно реальном: мы ведь в нем были все трое, мы это понимаем, но только сидя в баре до меня вдруг дошло, что надо бы и Лесли, и Анатоля спросить: а что они-то видели? У меня на голове и сейчас шишка ноет от того первого удара по шлему, после которого я осознал, что дерусь под стенами Трои... да, да, Билл, я тебе не сказал, что это было мгновенное, совершенно четкое понимание "иде я нахожусь", ни малейших колебаний! И если мы с Анатолем до сих пор об этом не заговорили, оказавшись в этой несчастной Копыловке, то только потому, что понимали: это сделает, когда сочтет нужным, Мак-Рой, не нам с Анатолем затевать этот разговор...
В общем, сидим мы все у стойки со стаканами, слушаем Бенчини и вдруг... понимаешь, это опять как обвал... вдруг все резко ломается: с улицы - истерическое ржание лошади... разом все оборачиваемся: она уже лежит мертвая и горит!.. И по улице несется с воем огненный вихрь, горящие сучья, пыль, ничего не видно... потом... напротив нашей стекляшки оказывается кошмар-ная драконья морда на чудовищной чешуястой шее, где-то там - тулово, его еще не видно, и эта морда разворачивается на нас, и я совершенно точно знаю, что он -наш, наш собственный, мы его породили, и он сейчас всех убьет!!!