Политическое объединение Японии в начале XVII в., достигнутое Токугава Иэясу который провозгласил себя сёгуном в 1603 г., закончило дело начатое двумя реформаторами - Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси.

Однако объединение страны носило несколько условный характер, так как в Японии продолжали существовать более 200 княжеств, которые обладали известной степенью автономии. Тем не менее, политическое единство оказало благоприятное воздействие на экономику, стимулировало создание единого общеяпонского рынка, способствовало подъёму культуры. Одновременно усилилась власть и мощь сёгуната являвшегося абсолютистской диктатурой, опиравшейся на сословие самураев. Самурайство, как основная военная сила господствующего класса, освободившееся от участия в междоусобицах, стало применяться теперь исключительно для подавления выступления народных масс, страдавших от нещадной эксплуатации даймё.

Токугавское правительство лишило даймё возможности вести междоусобные войны и выступать против центральной власти, сохранив за собой право контроля над даймё. У даймё, выступавших против Токугава, отнимали (полностью или частично) владения, в некоторых случаях недовольных перемещали в другие районы.

Одной из главных мер, принятых центральным правительством в первые же годы, было разделение всех крупных даймё на три группы в зависимости от их прежнего (до 1600 г.) отношения к дому Токугава. В высшую группу даймё входили так называемые госанкэ (три знатных дома) - семьи, родственные дому Токугава (Кин, Мито, Овари); во вторую группу - фудай-даймё - князья, находившиеся в вассальных отношениях к сёгуну и поддержавшие его во время битвы при Сэкигахара; в третью - тодзама-даймё, т.е. даймё, которые были враждебны дому Токугава в его борьбе за центральную власть.

Тодзама-даймё относились к группе феодалов, земли которых нередко конфисковывались и передавались сторонникам Токугава или рассредоточивались между владениями фудай-даймё с целью предотвратить заговоры или создание группировок, могущих причинить вред правительству.

С этой целью были введены институт заложничества (санкин-кодай), предусматривавший, что даймё после годичного пребывания в своём поместье должны были год жить в Эдо и держать там свою семью в качестве заложников; положение о выдаче ссуд для удержания даймё в финансовой зависимости; закрытие страны во избежание внешних стимулов волнений и т.д.

Кроме того, за даймё и их поместьями зорко следили особые чиновники сёгуна - мэцукэ (букв.: "прикреплённый глаз"), в подчинении которых находился аппарат секретной службы, и разъезжавшие по феодам инспекторы, незамедлительно докладывавшие о любых, даже незначительных происшествиях и инцидентах вышестоящему начальству.

Не менее важной задачей третий сёгунат считал консервацию сложившегося в Японии к началу XVII в. политического и общественного строя. Сословной системе и строгому соблюдению отношений господства и подчинения в этот период уделялось особое внимание. Деление общества на сословия, введённое Хидэёси, осталось почти в неизменном виде с той лишь разницей, что сословие горожан стало подразделяться на ремесленников и купцов. (При Хидэёси население делилось на воинов - самураи, крестьян - хакусё и горожан - тёнин). Классовая структура эпохи Токугава выражалась формулой "си - но - ко - сё" - "самураи - крестьяне - ремесленники - купцы". Все четыре сословия вместе назывались "симин". Самураи, естественно, как опора токугавского режима стояли на высшей ступени общественной лестницы, они считались лучшими людьми страны, цветом японской нации.

Отсюда поговорка:
Хана-ва сакураги хито-ва буси.

"Среди цветов - вишня, среди людей - самурай". За самураями шли крестьяне. Земледелие, по конфуцианской этике, считалось благородным занятием ещё в древнем Китае. Это положение осталось неизменным и в Японии. К тому же крестьянство для бакуфу и кланов по существу являлось основным источником средств (в первую очередь риса - всеобщего денежного эквивалента). В связи с этим крестьяне особо выделялись самурайством среди простонародья и занимали как бы привилегированное положение среди низших сословий.

Ниже крестьян стояли ремесленники и уже совсем презренными считались купцы. Замыкали социальный ряд феодального общества две категории населения: нищие ("хинин" - "не человек") и "эта" - парии (отверженные), которые исполняли самые грязные и постыдные, по мнению самураев, работы, связанные с выработкой кожи и кожевенным производством, уборкой нечистот.

Совершенно обособленной продолжала оставаться придворная аристократия (кугэ) - прослойка господствующего класса, занимавшая формально ещё более высокое место, чем самураи, в сословной организации японского общества, но лишённая всякой политической власти и способности к действию. Переход из одного сословия в другое практически был невозможен, за исключением случаев усыновления.