С большой уверенностью можно сказать, что почти все значимое в современной культуре и науке вынесено из опыта индивидов в приобретении настроения и способности принимать самостоятельные решения. В этом смысле идея о свободе абстрагирована из конкретных свобод, зафиксировавших, в свою очередь, действия и умения множества поколений. Она (наряду со всем другим) - историческая категория. Как отмечает Джон Грей: 'Понимание человеческой природы, которое отстаивает либерализм, является, в конце концов, дистилляцией из современного опыта многообразия и конфликтности моральной жизни: это концепция о человеке как обладающем моральным авторитетом формировать представление о хорошей жизни и интеллектуальным авторитетом высказывать это представление в систематичной форме.'[13]

Современное понимание индивидуальности находит самое яркое выражение в Кантовой этической и политической философии. Человек не является предметом природной необходимости. Он моральный субъект, цель сам по себе и никогда не должен быть представлен как средство. Люди имеют как права, так и обязательства. Мы должны учитывать святую личность остальных человеческих существ. Мы не можем повышать их благосостояние через политические средства, нарушающие их свободу, которая служит условием их морального блага. 'Справедливое и свободное государство, - пишет Кант в 'Критика чистого разума', - это то, что "гарантирует, что свобода любого может со-существовать со свободой остальных". Призвание индивида неминуемо сталкивает наших предшественников с проблемой его со-существования вместе с другими индивидами. По этому вопросу Кант дает только одно твердое абстрактное решение. Адам Смит - вот тот мыслитель, который устанавливает действительные основы этической и экономической теории свободы. Он раскрывает, как индивиды, имеющие ограниченный моральный горизонт, взаимодействуют между собой в рамках единого расширяющегося общественного порядка, то есть как достигается мирное сожительство людей, преследующих свои собственные, самостоятельно определенные цели. Вклад Смита состоит в том, что он показывает, как возможна координация без команд в современном сложном общественном порядке соперничающих индивидов, которые по необходимости знают очень мало и, следовательно, не очень заботятся друг о друге, - одно прозрение, которое Хайек развивает и уточняет в наши дни. По их мнению, свободное общество не связывает своих членов никакими конкретными целями. Но, через представление общих нормативных границ, оно дает им возможность достижения своих самостоятельно выбранных идеалов и амбиций.

Поэтому можно принять, что мы должны искать философско-этическую базу свободного общества в рациональном понимании и восприятии исторического опыта западноевропейских народов за последние пять веков, который кратко можно характеризовать как свободу под властью закона, или изономию. Люди не привязаны к свободному обществу только из-за его успехов. Это общество не может защищаться эффективно консеквенциалистскими аргументами, потому что самый важный вопрос - не тот, что мы можем приобрести, а кто мы и кем мы могли бы стать. Именно это - кто мы и кем стремимся стать - определяет, какие результаты мы будем рассматривать как несущие нам пользу, выгоду или счастье. Хайек доказывает, например, что свободное общество расширяет человеческое знание.

Но почему оно должно восприниматься как благо? Не потому, что увеличивает наше благосостояние или счастье. В Конституции свободы он замечает, что увеличение знания может сделать нас даже более грустными.[14] Знание неотделимо от разумного и автономного индивида. Через защиту свободного общества мы просто отстаиваем свою настоящую идентичность, понимаем, что за личностями мы являемся, или, по крайней мере, понимаем, что мы личности, а не винтики какого-нибудь механизма или инструменты для достижения чьих-то целей.