Особенности выявляются всегда через противопоставление. Так и здесь: общественные явления нужно противопоставить природным, обществознание - естествознанию. Впервые это противопоставление было четко осознано немецкими философами В. Виндельбандом (1848-1915) и Г. Риккертом (1863-1936). Именно они ввели оппозицию "наук о природе" и "наук о культуре". "Опытные науки, - писал в частности Виндельбанд, - ищут в познании реального мира либо общее, в форме закона природы, либо единичное, в его исторически обусловленной форме... Одни из них суть науки о законах, другие - науки о событиях; первые учат тому, что всегда имеет место, последние - тому, что однажды было". Первый тип мышления Виндельбанд назвал "номотетическим" (законополагающим), второй - "идиографическим" (описывающим единичное, индивидуальное). Риккерт же противопоставлял "генерализирующий" (обобщающий) метод наук о природе "индивидуализирующему" методу наук о культуре.

По поводу противопоставления общего (повторяющегося) единичному (неповторимому, уникальному) необходимо заметить следующее. То, что в истории нет единообразия, что она, напротив, сплошное многообразие, состоящее из уникальных, неповторимых событий и процессов - это верно, но лишь отчасти и с оговорками. Далеко не однообразна и природа. Строго говоря, уникальность является неотъемлемой стороной любой единичности или отдельности. Нет и не может быть абсолютно тождественных вещей. Уникальны не только события, но и обыкновенные капли воды: две абсолютно одинаковые капли -это была бы уже одна капля. Не будь уникальности, неповторимости хоть в чем-то, господствуй одна, притом полная, совершенная идентичность, не было бы и множественности как таковой. Существование же последней самоочевидно.

С другой стороны, уникальность не может быть и абсолютной, иначе весь мир пребывал бы в "рассеянном" состоянии, все элементы сущего страдали бы отторгающей несовместимостью. Множественность никогда не складывалась бы в нечто большее, тем более в организованные целостности. В таких условиях не была бы возможна сама жизнь - из абсолютно уникальных элементов ее бы эволюция не "собрала". Следовательно, уникальность не перечеркивает, не исключает и какую-то общность и наоборот.

Вот, к примеру, любовь. Что может быть более уникальным! Нельзя любить вообще, как-то объективно, "как все". Любовь везде уникальна и неповторима - это так. И в то же время мы легко отличаем влюбленных, узнаем любовь. На каком, спрашивается, основании? А на том, что мы отождествляем (как правило, неосознанно) конкретный, единичный, индивидуальный случай влюбленности с нашим каким-то понятием любви, с прежними (отложившимися в памяти) подобными же случаями, с собственным опытом и т. д. Узнавание как отождествление - это явный случай обобщения, выявления чего-то общего, повторяющегося.

Тем не менее надо признать, что общественные явления более уникальны, чем природные, и - это главное- уникальность в первом случае существенна, значима, а во втором - принципиальной роли не играет (все атомы на одно лицо).

Специфика познания общественных явлений, специфика обществознания определяется многими факторами. Главный среди них, пожалуй, - само общество (человек) как объект познания. Строго говоря, это и не объект (в естественнонаучном смысле этого слова). Дело в том, что общественная жизнь насквозь пронизана сознанием и волей человека, она, по существу, субъект-объектна, представляет в целом субъективную реальность. Получается, что субъект познает здесь субъекта же (познание оказывается самопознанием). Естественнонаучными методами, однако, этого делать нельзя. Естествознание осваивает и может осваивать мир лишь объектным (как объект-вещь) образом. Оно действительно имеет дело с ситуациями, когда объект и субъект находятся как бы по разные стороны баррикад и потому так различимы. Естествознание и субъекта превращает в объект. Но что значит превратить субъекта (человека ведь в конечном счете) в объект? Это значит убить в нем самое главное - его душу, сделать из него некую безжизненную схему, бездыханную конструкцию. Кстати, душу один неученый определял так: это то, что прячется, когда тебе говорят об алгебраических рядах. Субъект не может стать объектом, не перестав быть самим собой. Познать субъекта можно только субъектным же образом - через понимание (а не абстрактно-общее объяснение), вчувствование, вживание, сопереживание, как бы изнутри (а не отстраненно, извне, как в случае с объектом).

Объектное постижение субъектных по своей природе явлений не может не заканчиваться наукообразной несуразностью. Обратимся опять к любви. Вот ее научная формула, выведенная австрийским физиологом Г. Кромбахом: C8H11N. Перед нами не что иное, как вырабатываемый в головном мозге фермент, состоящий из углерода, водорода и азота. Думаю, не стоит объяснять, как далека эта химическая любовь от действительно человеческой любви.

Далее, в обществознании мы имеем дело не просто с бытием, а с "говорящим бытием". Интересно в данной связи заметить, что по Корану человек был создан из "звучащей глины". Уместно сослаться здесь также на М.М. Бахтина: "Точные науки - это монологическая форма знания: интеллект созерцает вещь и высказывается о ней. Здесь только один субъект - познающий (созерцающий) и говорящий (высказывающийся). Ему противостоит только безгласная вещь. Любой объект знания (в том числе человек) может быть воспринят как вещь. Но субъект как таковой не может восприниматься и изучаться как вещь, ибо как субъект он не может, оставаясь субъектом, стать безгласным, следовательно, познание его может быть только диалогическим".

Специфичен в обществознании не только объект (субъект-объект), но и субъект. Везде, в любой науке кипят страсти, без страстей, эмоций и чувств, нет и не может быть человеческого поиска истины. Но в обществознании их накал, пожалуй, самый высокий, так как здесь всегда - личностное отношение субъекта к объекту, жизненная заинтересованность в том, что познается. Социальное познание задевает непосредственно интересы людей. "Я не сомневаюсь, - отмечал в данной связи Гоббс, - что если бы истина, что три угла треугольника равны двум углам квадрата, противоречила чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает властью, то, поскольку это было бы во власти тех, чьи интересы задеты этой истиной, учение геометрии было бы если не оспариваемо, то путем сожжения всех книг по геометрии вытеснено".

Знание общественных явлений всегда нагружено оценкой, это ценностное знание. Некоторые прямо называют его эмоциональным. Эмоциональную окрашенность обществознания, однако, не стоит преувеличивать. В данной связи трудно согласиться с С. Франком, когда он пишет, что только переживание "приближается к этой явственной и вместе с тем загадочной стороне жизни, в которой внутреннее возбуждение, чувствование или воля как бы раскрывает нам невидимые свойства и области реальности и дает начало особому, теоретически недоказуемому, но субъективно достоверному знанию". Приведем еще несколько спорных, но эмоционально симпатичных противопоставлений: естествознание насквозь инструментально, у него "товарный способ отношения к действительности", в то время как обществознание - это служение Истине, истине как ценности, как правде; естествознание - "истины разума", обществознание - "истины сердца".

В отличие от естествознания, в обществознании невозможны (или очень ограничены по возможностям) предсказания. Их пресекает здесь то, что К. Поппер назвал Эдиповым эффектом: влияние (положительное или отрицательное - это уже другой вопрос) предсказания на предсказанное событие.

Давайте вспомним миф об Эдипе. Дельфийский оракул нагадал фиванскому царю Лаю, у которого не было детей, что у него родится-таки сын, но... но от руки которого сам он - увы! - погибнет. Вскоре у Лая и его жены Иокасты действительно родился сын, названный впоследствии Эдипом. Однако радости отцу он не принес: вместе с долгожданным ребенком родилась и его, отцова, смерть. Что делать, от новорожденного надо избавляться. Поначалу Лай хотел убить младенца, но потом, передумав, приказал рабу оставить его в лесу на растерзание диким зверям. Раб почему-то пожалел маленького мальчика и тайно передал его рабу коринфского царя Полиба. Тот отнес ребенка своему господину, который и вырастил его как своего сына. Опустим дальнейшие подробности, перейдем к развязке. Много лет спустя, уже будучи взрослым, Эдип встретил на перекрестке дорог престарелого Лая и в завязавшейся (по причине отказа уступить дорогу) драке убил, сам того не ведая, своего отца. Почему это произошло? Потому что было предсказание, которое и перевернуло всю жизнь. Не будь этого злополучного предсказания, наследник бы спокойно рос, царь с царицей не нарадовались бы на свое единственное чадо.

Социальное предсказание, с другой стороны, может стать причиной действий, которые его же и опровергают. Пример: допустим было предсказано и стало широко известно, что цена акций в ближайшие три дня будет неуклонно расти, а затем резко упадет. Тогда все, кто связан с рынком, именно на третий день ( с утра пораньше) и стали бы продавать свои акции, вызывая падение цен именно в этот день и опровергая тем самым предсказание.

В обществознании, опять же в отличие от естествознания, не применяются количественные методы. Они здесь мало эффективны. Вспоминается тут один анекдотический случай. Как-то на одном совещании чиновник от литературы так обозначил достижения своей родной области: "Товарищи, до революции у нас, в Тульской губернии, был всего один Лев Толстой, а сегодня - уже 20 членов Союза писателей". Ничего, кроме улыбки, этот количественный показатель вызвать не может.

Малоэффективна, плохо работает в обществознании и такая форма познания (на основе практического преобразования), как эксперимент. Ведь что такое эксперимент. Это изолирование исследуемого объекта от побочных, затемняющих его сущность явлений (искусственная "чистота" эксперимента), многократное повторение и постоянное изменение или варьирование условий его протекания с целью получения нужного, задуманного результата. Ни того, ни другого ни третьего в обществе добиться не удается. Можно, конечно, проводить эксперимент на отдельном предприятии, но "чистым" (полная изоляция от побочных, в т.ч. и неконтролируемых воздействий среды) он никогда не будет. Отсюда и относительная его ценность. Нельзя построить демократию в отдельно взятом городе и, как мы уже убедились, - коммунизм в отдельно взятой стране. Социальные эксперименты нельзя и многократно повторить - в неизменном виде, разумеется. Общественная жизнь носит конкретно-исторический характер, все в ней действительно течет и изменяется, и потому повторенный эксперимент (но в изменившихся условиях) может привести к другим, даже прямо противоположным результатам. Поэтому, наверно, так плохо идет у нас эксперимент с первоначальным накоплением капитала. Ну а варьировать, произвольно менять условия социального эксперимента часто означает просто резать по живому, по людям, в нем участвующим, что антигуманно и должно быть запрещено.

Подведем итог: да, обществознание весьма специфично, это не наука в строгом (по образцу естествознания) смысле этого слова. Знание о человеке и обществе - знание не естественное в смысле не о естественном, но, может быть, это и неплохо. Литература, к примеру, тоже не наука, но именно тем она и хороша, привлекательна и интересна для нас. В жизни, видимо, нужно все: и естественное, и неестественное. Нежелательно только противоестественное.