Поверим на минуту в возможность случайного выигрыша в 'почти невыигрышной лотерее': из поистине астрономического числа всех мыслимых родительских генных комбинаций 'выпала' именно та единственная, которая дала мне жизнь. Попытаемся ответить теперь на следующий вопрос: предопределено ли было появление моего 'я' в момент зачатия, или возможно было возникновение в онтогенезе некоего другого 'я'? Чужого 'я', не имеющего ко мне настоящему никакого отношения? В самом деле, на базе одной и той же (или генетически идентичной) наследственной матрицы даже в социально однородной среде может реализоваться любая личностная структура из безгранично широкого спектра, континуума потенциально возможных эгоструктур.

Моя настоящая личностная форма (обозначим ее, скажем, 'я1') явилась результатом случайного выбора из бесконечного ансамбля потенциально возможных личностных структур: 'я1', 'я2',:, 'яN' и т. д. Спрашивается, был ли я обязан самим фактом своего сознания, тем, что я живу и мыслю именно этому случайному выбору? Думается, ответ должен быть отрицательным. Нелепо полагать, например, что если бы единственный ребенок моих родителей в бессознательном младенческом возрасте в силу тех или иных причин был отдан на воспитание в другую семью, то вырос бы некто 'другой', но уже не я. С другой стороны, поставив себя на место человека, выросшего в детдоме или семье приемных родителей, разве могу я, будучи в здравом уме, утверждать, что я осознал себя в этом мире именно благодаря разлуке с моими действительными отцом и матерью? Конечно же, нет, это просто абсурд. Какова бы ни была дальнейшая судьба новорожденного человеческого существа, в какой бы языковой, культурной, природной среде он ни оказался волею случая, несомненно, во всех возможных личностных ипостасях некое сущностное ядро, основа личности остается неизменной, тождественной себе9. Поскольку веер виртуальных биографических траекторий индивида расходится не из его колыбели, а уже из лона матери, где он был зачат (коль скоро мы говорим об онтогенезе), то столь же очевидно, что если бы оплодотворение материнской яйцеклетки произошло 'в пробирке', плод был выношен 'суррогатной' матерью, а ребенок воспитывался третьими лицами, то и в этом случае появился бы не кто-то 'другой', но все тот же имярек (разумеется, не в своей сегодняшней личностной форме).

Итак, конкретными жизненными обстоятельствами своей биографии (а они могли сложиться не так, как они сложились в действительности, а совсем иначе) я был обязан, как бы странно это ни звучало, лишь формой существования, способом жизнедеятельности, конкретным содержанием своего 'я'. Но поскольку мне эмпирически, чувственно доступна лишь именно эта личностная форма, я настолько с ней сживаюсь, настолько она кажется мне естественной и единственно возможной, что я начисто забываю о том, что мое нынешнее 'я' есть результат случайного выбора из целого океана возможных (но не реализовавшихся) моих (!) 'я'. Абсолютизация (более чем понятная) воплотившейся личностной формы и породила идею личного бессмертия, заключающуюся в неограниченном во времени сохранении данной личностной структуры, безразлично в виде ли примитивного сверхдолгожительства, загробного райского существования, 'имманентного воскрешения' (Н. Ф. Федоров) или, на худой конец, 'переселения' в кибернетическую машину.10

Однако можно представить себе и другой путь достижения бессмертия, с очевидностью вытекающий из изложенного выше. Коль скоро не существует разумных оснований связывать факт своего сознательного бытия исключительно с реализацией одной-единственной из бесчисленного множества равновозможных биографических траекторий (в силу своеобразного принципа относительности)11, то, может быть, имеет смысл перестать, наконец, судорожно цепляться за свое случайное 'я', униженно выпрашивая у вечности еще год-другой, а признать возможность 'иных миров', возможность осуществления 'своих иных' 'я'. В самом деле, 'к чему горевать мне об утрате этой индивидуальности', когда я ношу в себе возможность бесчисленных индивидуальностей'12. Да, но разве появление других моих 'я' хоть сколько-нибудь вероятно, спросите вы. Ответим: оно не только вероятно, оно существует в действительности.