ТОЧКИ ПЕРЕСЕЧЕНИЯ ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ,
или 'Выйдем, поговорим?'

(Здесь я расскажу о том, какое впечатление на меня произвел Таумлер и как я, в общем-то, со спокойной душой отправился с Ним на Холм за город, где произошла наша первая суховатая беседа и прозвучала загадочная фраза: 'Ты достигнешь вершины и поймешь, что это за 'Холм', прочтя наше путное шествие 'за город' наоборот...)


ЧЕРТЫ ГЛАВНОГО ЛИЦА

"Я и не боюсь!' - можно подумать, как в кино. - 'Сумрачный такой проход, и блестящая такая драка. Отрицательные герои, и такой вот положительный герой...' - я в ответ подавал Ему свою руку и рассуждал сам с собой дальше:
'Все более или менее понятно, если бы не эта фраза: 'Тебя касаются камни только Пути твоего!' Как красиво. Энергия еще кипела, и Зверь так и подталкивал меня спросить: 'Дядя, может, ты опер из какой-то нездешней оперы?!' Но Зверя я сделал тихим и молча разглядывал 'Героя'.
Или Он меня разглядывал? Я держал Его руку, Он держал мою. Внутрь или сквозь меня смотрели ясные глаза, искорки-молнии вспыхивали и меняли их цвет в диапазоне красок рассветного неба: от свинцово-серого до хрустально-голубого. Открытое лицо. Вот говорят: 'Печать на лице', а тут - отсутствие всякой печати! Играющая мысль светилась в глазах, оставляла свой след и на губах: они украшали себя мягкой полуулыбкой, вот-вот готовой расцветить все лицо, окаймленное темно-русой бородой в форме правильного овала.
Над четко очерченными губами выдавался крупный прямой нос, нестандартность которого скрадывалась благородной тонкостью...
(Мне бы такую тонкость! - позавидовал я.) Все было и открыто и правильно в этом лице. Как-то странно. И магнетически привлекательно. Правота. Ясность. Да, да! Нет, нет!.. Какая, к черту, улыбка, - вот промелькнула усмешка и отразилась суровость, вернее, намек на суровость: никакой определенной печати! Похоже на то, что сказал... Сен-Жон-Перс: 'Как недовольный губ изгиб создателя великих книг, глухое нечто, словно опьянение - внезапно заливает целый мир...'
Да, неуловимо-беспокойное, как тень Иного, колебание Незримого присутствовало на этом лице, предъявляя неопределенность каждого последующего момента: нельзя было предугадать и рассчитать никакой его реакции... А стать! Сама посадка головы выражала стержень внутренней правоты: правды и спокойствия, и в то же время естественность.
Тихий прохладный ветер (однако душно - откуда же ветер?) играл светлыми волосами пепельно-серого и одновременно странно-золотистого оттенка...