Боевые искусства:Перехват инициативы в бою
Преимуществом боевой системы являются не сами элементы движения, а детально разработанные методы их комбинирования, практически забытые сегодня в спорте.
Непознанное:Эволюция насилия: войны роботов
Ученые из Шеффилдского университета (Великобритания) создали колонию роботов, часть из которых является хищниками, а часть - добычей.
Я всегда помню больше того, чем следовало бы обычному человеку. Многие вещи - события, поступки, произнесенные слова, картины прошлого - мне хочется забыть, похоронить их навсегда в недрах своего серого вещества... Но нет, память, моя треклятая услужливая память - она с невероятным упрямством цепляется за тысячи ничего не значащих для меня лиц, за десятки тысяч страниц исписанных бумаг, из которых добрую половину я помню - помню, черт подери! - вплоть до каждой запятой... Я зритель, который просиживает задницу в кинотеатре своего бесконечного прошлого, я прожил большую половину своей жизни в этом затхлом кинозале, в полном одиночестве...
Сегодня я сел за свой облезлый письменный стол - и получился девятый день допроса. Словно кто-то толкнул меня под руку, ткнул носом в стопку писчей бумаги... Я ничего не делал, я только сидел и записывал то, что я слышу. Второй раз я в полной мере пережил то неуловимое беспокойство, которое я испытывал тогда, в кабинете следствия... Нет, в начале было только беспокойство - и ничего другого. Страх пришел позже, тогда, когда я увидел своими глазами то, что случилось со Стефаном... Бледный, как мел, он мочился прямо в углу палаты, сидя на корточках и озираясь пустыми невидящими глазами... С уголков его губ стекала слюна, и это было последнее, что я увидел в его лице. Санитар ударил его резиновой дубинкой по шее - он рухнул на пол и, наверное, разбил себе лицо... Дверь захлопнулась. Занавес...
Неужели я так плохо разбираюсь в людях? Стефан - почему он? Борислав мне казался послабее, с червоточиной - но время идет, я иногда вижу его в столовой, он не изменил своим вкусам и привычкам, на его столе всегда яичница и стакан томатного сока...
Девятый день допроса... Второй день... Одиннадцатый... Четвертый... Пишу рывками, кусками - как идет. Но в одном я уверен точно - каждая буква моих стенограмм звучала в том кабинете из уст следователей и ЕГО уст...
Меня разрывают в клочья мои воспоминания. Меня разрывают на части те противоречивые чувства, которые я выношу из них, которые я переживаю вновь и вновь... Он бог мой, которого я слушаю вечность. Нет! Он неодолимая слизь, болото, паук, в сети которого я попался... Он пьет мою кровь - а я улыбаюсь и смотрю в его глаза... Да, да, я молюсь на него - и я его ненавижу...
Когда-то мы его убьем. Но не сейчас, не скоро еще, и это очень хорошо. Пускай он поживет подольше...
Молчи! Три дня молчи, не пророни ни слова. Лучше всего уединиться, чтобы посторонние тебе не помешали. Это ты сможешь, я знаю. Некоторые разговаривают во сне, но ты не из таких... (сигнал прекратить запись допроса)...
Поговорить бы с НИМ! Но мне категорически запрещено инструкцией пытаться разговаривать с подследственными... Кривошеев сидит в одиночной камере при нашей больнице, начальство перестраховывается, даже больничную одиночку не дают...
Понятий добра и зла у них не существовало. Когда речь заходила об убийстве, о том Зле, которое он совершил, - Кривошеев не понимал всего этого с какой-то наивной, умиротворенной непосредственностью. Он часто говорил: "враг", "недруг", "вражина", "неугодный", "неприятель" - но эти понятия были достаточно конкретны и не формировали собой категорию...
Полковник Государственной безопасности Советского Союза Сергей Дмитриевич - это все, что я о нем знаю. Я не знаю, почему здесь именно он, а не кто-нибудь другой... Я не знаю, почему он без устали ведет допрос день за днем, не зная отдыха, без выходных...
Тогда у меня не было таких мыслей. Я упорно держался мнения о том, что первую скрипку играет московский следователь. Мне казалось, что он один понимает всю суть происходящего, знает конечную цель, к которой ему нужно прийти, - и идет, идет своими неведомыми тропами...
Существует так много доктрин. Но любая доктрина - вымысел, человеческая выдумка. Это не открытие, но изобретение. Человеческий ум способен порождать бесконечное количество систем и доктрин, но познать истину через теории невозможно. Ум, начиненный знаниями, обречен на невежественность...
Но моя память долго не проживет, я слишком стар. Ты должен охранять ее от глаза других, на то время, пока длится их память об увиденном, сила защиты подпорчена...
