Я не хочу называть его имени, а искажения фактов он не любил. Поэтому ограничусь местоимениями. В нем было много необычного. Но, как правило, со стороны это было не очень заметно. Ведь встретив кого-то, едущего на велосипеде в городе, вы не станете объявлять его странным типом, а вдали от города, да еще ближе к полуночи, вы, наверное, бываете не очень часто, или вы тоже со странностями. А такие вещи, как штудирование Эпоса Нолдоров или изучение эльфийского языка, занятия безобидные и незаметные.

Когда и как он впервые встретился с эльфами, сказать сложно. Видимо, это экстраординарное событие подействовало на него столь ошеломляюще, что он никогда не делился своими воспоминаниями о нем. Последующие встречи приобрели несколько большую обыденность, и он иногда упоминал некоторые разговоры с сумеречными эльфами, не указывая прямо источник.

Меня всегда занимало, на каком языке он общался с эльфами. Их языка, при всей увлеченности данной темой, он хорошо знать не мог. На языке первоисточников сведений о них не должны были сообщать сами эльфы, особенно если они живут у нас. Впрочем, как я понял, они здесь не жили, а лишь ходили. Куда и откуда - не знаю.

На встречи с эльфами он ездил преимущественно в безлунные звездные ночи. У него было чутье на то, когда и где можно встретить эльфов, и захотят ли они с ним говорить. Передвигался он преимущественно на велосипеде. О самоходных транспортных средствах не могло быть и речи, они распугивали живность в лиге вокруг. А пешком идти было слишком далеко. Эльфы не очень-то любили велосипед, но терпели. Велосипед - порождение индустриальной цивилизации, при всех его положительных сторонах.

Как он ухитрялся ездить в темноте по грунтовкам и не падать, я удивляюсь. Эльфы прекрасно видят при свете звезд, но он-то был не эльф. Впрочем, может быть, он падал. Я с ним не ездил.

Не знаю, идет ли людям на пользу общение с перворожденными. Наверное, мы не можем их понять, хотя кто-то может стремиться к их знаниям и образу жизни. Но мы рождены другими! И тут ничего не поделаешь, как это ни грустно. Слишком увлекшись эльфийской тематикой, вы можете прослыть тихо помешанным среди знакомых. Практической пользы от этого не будет. (Я имею в виду увлечение, репутация шизика может иногда пригодиться).

Мой друг, как я подозревал, хотел уплыть на Запад. Не в Англию, конечно, или Ирландию. Именно на Запад. Возможно, я неправильно понял его стремления, ведь людям туда путь заказан. Хотя он мог и не считать себя человеком. Я лично в этом начал сомневаться незадолго до его ухода.

После бесед с эльфами он становился другим. Глаза горели, движения становились удивительно точными, и говорил он совсем не так, как обычно. И слушал только Моцарта. Кажется, эльфы тоже неравнодушны к Моцарту, но, может, я это придумал сам. Иногда мне казалось, что "Сильмариллион" он читает как что-то с детства знакомое, а труды людей - как чуждое ему. Но это лишь мимолетное чувство. Как правило, на людях он казался гораздо более похожим на человека, чем большинство присутствующих. Среди тех попадались родственники гномов, орков и хоббитов. Не было только эльфийских царевен.