Путешествуя в прошлом, герой рассказа американского писателя Рея Брэдбери 'И грянул гром' нечаянно наступил на бабочку и тем самым до неузнаваемости изменил настоящее. Это, конечно же, гипербола. И все же - не возникни в далекие времена дружба между родом людским и кошачьим племенем, наш сегодняшний день наверняка был бы совсем иным...
Начнем, по обычаю, от Адама - вернее, от сыновей его, о которых в Библии сказано: 'И был Авель пастырем овец, а Каин был земледельцем'. Именно тогда разделилось человечество на две вечно конфликтующие ветви: на кочевников-скотоводов и оседлых землепашцев. Сплотившись, кочевники способны покорять целые страны, но государства создаются исключительно трудом землепашцев, одним из неизменных спутников которых и оказался 'зверь, именуемый кот'.
В знаменитой сказке Редьярда Киплинга 'Кошка, которая гуляла сама по себе' точно установлено, где именно было заключено соглашение между человеком и милой киской. Произошло это около шести тысяч лет назад в долине Нила: одной из высоких договаривающихся сторон явились древние египтяне, другой - нубийская дикая кошка.
Щедро удобренная илом земля оказалась чрезвычайно плодородной, и пшеница сделала Египет великой державой: она была главным экспортным товаром и твердой валютой, ею оплачивался труд строителей и солдат, она превратила страну в вожделенную житницу, которую стремились завоевать орды гиксосов и хеттские армии, фаланги Александра Македонского и легионы Юлия Цезаря. Но, когда зерно собрано, находится немало желающих им попользоваться:
мыши, крысы и прочие грызуны. Они не только грабят своего благодетеля-человека, но и объявляют ему бактериологическую войну. Способные культивировать в собственной крови возбудителей чумы, инфекционной желтухи и черной оспы, грызуны чуть было не стали регулятором численности рода людского. И стали бы - не заключи человек договора с кошкой, которая безо всякого вреда для здоровья может слопать грызуна-бациллоносителя. Вот и выходит, что вся египетская (да и земледельческая вообще) культура зиждется на зернохранилищах и... кошках.

В благодарность египтяне сделали кошку священным животным, пребывающим под особым покровительством богини радости и веселья Бастет. В царских усыпальницах кошачьи мумии укладывали рядом с мумиями фараонов, искренне веря, что и в загробной жизни без нее не обойтись.
Практичные египтяне превратили кошек в свое главное стратегическое преимущество. Все, связанное с грациозными животными, было окружено завесой тайны. Под страхом смерти запрещался их вывоз из страны; даже непреднамеренное убийство кошки влекло страшную кару: право же, нынешние сверх державы блюдут свои ядерные секреты ничуть не строже.
И все же мало-помалу семейство кошачьих вырвалось из-под удушающей опеки - и начало распространяться по миру. Правда, на то, чтобы достигнуть Скандинавии или Индокитая, ушло почти пять тысячелетий.

НОГА ВТОРАЯ - ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ

Простодушные египтяне, не мудрствуя, называли кошку звукоподражательно - 'мяу'. Зато почти во всех современных языках в названии животного отчетливо прослеживается привычное нам звукосочетание. Судите сами: старославянское 'котъка'; русское, польское и чешское 'кот'; украинское 'Kit'; датское 'кат', немецкое 'катце', английское 'кэт'; испанское 'гато'; армянское 'кату'... Это едва ли не единственное в мире слово, имеющее общий корень во множестве языков. Филологам пришлось-таки поломать головы над столь удивительной загадкой.