Рута символизирует скорбь и раскаяние (по-английски эти чувства называются тем же словом, что и рута), но ее образ в народном сознании не всегда скорбен. Ее можно было использовать для благословения и для проклятия, для лечения и для порчи. Считали, что она защищает того, кто ее носит на себе, от злых чар, но в равной же степени с ее помощью можно и налагать такие чары, а поскольку это растение скорби, то оно oудобно и для проклятий. Эмили Лэзер описывает один случай такого использования руты, случившийся незадолго до 1912 года. Некую девушку оставил возлюбленный и ушел к другой. В день свадьбы она дождалась его на крыльце церкви и, когда он вышел, бросила в него пучком руты, сказав: "Чтоб тебе всю жизнь скорбеть об этом дне". Местные жители с уверенностью говорили, что проклятие наверняка сработает, потому что она принесла руту прямо оттуда, где она росла, в церковь и бросила на место "между священной и не священной землей", то есть между церковью и погостом.

Руту применяли для лечения различных болезней, но, согласно одной сельской традиции, для безопасного использования в медицинских целях ее надо собирать поутру. В это время дня она - "благодать-трава" и полезна для человека, а после полудня превращается в настоящую руту, траву скорби. Другой вариант той же традиции - она благодать-трава по воскресеньям, и рута во все остальные дни. Почему "благодать" - неясно, разве что в силу своей ассоциации с раскаянием, для какового состояния души требуется Божья благодать. Согласно другому предложенному кем-то объяснению, название это связано с тем, что с помощью пучков руты кропили святой водой как в церкви, так и при обряде изгнания бесов.

В древности руту больше всего ценили за то, что она улучшает зрение и служит противоядием для всякого рода отравы. Плиний говорит, что художники, скульпторы и граверы ели ее для того, чтобы сохранить остроту зрения. Она противостояла воздействию случайно проглоченных ядов, а также считалась эффективным средством при укусах змей и всяческих ядовитых животных. Похоже, что об этом знали и ласки, потому что Джерард в своем "Травнике" говорит, что "когда ласка дерется со змеей, она подкрепляет себя рутой против змеиной силы".

Во времена, когда Пастер еще не сделал своих великих открытий, листья руты применяли в полумагических средствах против водобоязни, вызываемой укусами бешеных собак. Одно интересное средство такого рода описывает корреспондент "Notes and Queries" (серия 10, том II), нашедший его в манускрипте 1752 года. Оно состоит из смеси размятых листьев руты, чеснока, венецианской патоки и оловянной крошки, вываренных вместе в крепком пиве. По девять ложек варева полагалось давать в течение семи дней по утрам натощак укушенному человеку, и по шесть - укушенной собаке. Для вящей уверенности некоторые ингредиенты (из которых листья руты, надо полагать, были самыми для этого удобными) надо было, отцедив от жидкости, прикладывать к укушенному месту. Примечание в манускрипте говорит, что этот рецепт "был получен в Каторп-Черче в Линкольншире, где весь приход был покусан, и те, что использовали это средство, поправились, а все прочие умерли от бешенства".

Отвар руты использовался в сельских местностях против припадков и судорог. Для того же применяли листья, обвязывая их вокруг кистей рук, запястий и лодыжек больного. В "Книге Миддвайских врачей" говорится, что те, кто боится разговаривать во сне, могут принять на ночь смесь раздавленных семян или листьев руты с уксусом и старым элем, после чего они будут почивать молчаливым сном. Разбросанные по полам и подоконникам листья руты отгоняли инфекцию, что широко применялось во время эпидемий шестнадцатого-семнадцатого веков. Судьи выездных судов носили с собой букетики руты, чтобы не подхватить сыпняк от несчастных узников, они и до сих пор их носят, хотя эта болезнь, по счастью, покинула наши тюрьмы.

Можно упомянуть и еще о двух традициях, связанных с рутой: она лучше всего растет, будучи украденной, ее не любят жабы, и если в огороде высажен шалфей, его хорошо обсадить рутой, иначе жабы могут отравить его своим ядом.