Магия, наука и религия - Парапсихология

Барбара Мерц

Из книги: Красная Земля, Черная Земля: Мир древних египтян/ Пер. с англ. М. Шикова. - М.: Терра - Книжный клуб, 1988. - С.203 - 218.

X. ЧАРОДЕЙ, УЧЕНЫЙ И ЖРЕЦ

Антисептическая чистота научной лаборатории; блестящее цветное стекло под мрачными сводами готического собора; захудалая комната в задних покоях и человек в нелепом тюрбане, согнувшийся над прозрачным шаром. Три различные ситуации и три различных образа мыслей, несомненно, так же далеки друг от друга, как три угла треугольника.

До сих пор мы говорили о жизни в Древнем Египте с точки зрения ее более конкретных аспектов - деятельности, профессий, вещей. Это хорошо до поры до времени. Но за практической ежедневной жизнью с ее пищей и мебелью, юмористическими рассказами и любовными песнями лежит еще один пласт - мир идей и мировоззрений. В культуре вроде древнеегипетской эти абстрактные понятия редко имеют четкое выражение; однако это куда более важные и определяющие черты культуры, чем формы посуды или каноны искусства. Хотя египтяне так же любили сидеть в креслах и попивать пиво, их взгляд на мир был не таким, как наш. И одно из основных различий лежало в том, как они представляли себе те три категории, которые мы намерены сейчас обсудить, - магию, науку и религию.

"Магия - использование средств, которым приписываются сверхъестественные силы... для получения или предотвращения конкретного результата, считаемого недостижимым естественными средствами".

"Наука - накопленные и признанные знания, которые систематизированы и сформулированы со ссылкой на открытие объективных истин или действие законов природы".

"Религия - личное сознание или убеждение в существовании высшего существа или сверхъестественных сил, управляющих человеческой судьбой".

Определения - вообще очень хорошая вещь для начала любой дискуссии. Они дают однозначное толкование обсуждаемых терминов и устраняют неясности. Однако давайте предположим, что мы беседуем с фиванским жрецом времен XVIII династии. Мы хотим, чтобы он нам рассказал о египетской науке; и чтобы объяснить, что именно мы хотим, мы даем ему определение господина Вебстера.

Жрец не выразит несогласия с этими определениями; он просто не поймет, о чем это мы говорим. Во-первых, у нас будут некоторые затруднения при переводе, ибо у древних египтян не было слова "наука". Слова "религия" у них тоже не было. Магия? Мы переводим так одно из древнеегипетских слов, но наш жрец не стал бы его применять к тем же самым понятиям, что и мы. Он будет удивленно смотреть на нас и почесывать свою бритую голову, когда мы начнем объяснять различие между "естественным" и "сверхъестественным". А если в конце концов доберемся до "организованной системы знаний, систематизированной... и классифицированной в соответствии с конкретными законами", он, вполне возможно, прочитает нам лекцию о систематизированном египетском пантеоне и ритуалах, применяемых для управления богами.

Такой подход не всегда возможен. Для египтян, как и для большинства представителей примитивных культур, категории, которые мы определили, не были абсолютно взаимоисключающими. Они даже не отделялись друг от друга. Если к египетскому доктору приходил человек со сломанной ногой, врач мог наложить ему шину, натереть ее смесью меда с травами, произнести магическое заклинание и повесить на шею больному амулет вроде медальона. Мы сказали бы, что он применил несколько различных методов лечения, лишь один из которых можно считать эффективным. Однако египетский пациент был бы крайне возмущен, если бы доктор просто наложил ему шину.

Мы явно ошибемся, если скажем, что различие между египетским врачевателем и современным доктором медицины состоит в том, что первый верил в магию. Два слова у нас вызовут затруднение - "магия" и "верить". Что мы представляем себе при слове "магия"? Серию сменяющихся образов: Свами Хассан с его тюрбаном и хрустальным шаром, привлекательный маленький Мерлин Уолта Диснея, связавшийся с дьяволом Фауст и бледная тень Елены. Магия... одно из самых впечатляющих слов в языке, вызывающее самые разные впечатления от очарования до ужаса, от мерцающих крыльев Титании в свете луны до криков пожилой женщины на костре инквизиции. Для человека древности магия была чем-то совершенно другим. В этой главе мы попытаемся разобраться, что именно он имел в виду.