Издревле считалось, что рыбы обладают знанием и мудростью. Те из них, что водились в целебных или очищающих источниках, были воплощением духов воды. Разумеется, они были священны, и возмущать их покой или наносить им вред было святотатством.
Рыбаки почти повсеместно верят, или, по крайней мере, верили до совсем недавних времен, что рыба, которая доставляет им их пропитание, знает, что происходит на берегу, и зависит от этого. Если там прольется кровь или случится самоубийство, она уйдет от этих берегов на несколько, может быть, лет, а то и навсегда. Элеонор Халл рассказывает, как сельди на несколько лет покинули заводь Лох-Каррон после того, как там утопились двое молодых мужчин, и вернулись только тогда, когда для их умиротворения на месте, где были найдены тела, рыбаки разожгли два огромных костра. На Нормандском побережье говорят, что улов рыбы упал, потому что она последовала за Наполеоном в ссылку или, по другой версии, ушла, когда во Франции пала монархия, и не вернется, пока она не будет восстановлена. Кельтская легенда гласит, что во главе стаи сельдей стоит вожак - рыба необычно крупных размеров по имени "Королевская сельдь". Уничтожить это существо или нанести ему вред - очень дурная примета, и в некоторых местах, когда сельдь уходит, это объясняют тем обстоятельством, что кто-то так и поступил.
Первая рыба, пойманная в начале сезона, предсказывает, что он принесет, - в зависимости от того, какого она пола. Если женского, то улов будет богатый, если мужского - бедный. Очень часто эту первую рыбу прибивают гвоздем на мачту - как благодарственную жертву, а также в надежде на то, что другие последуют указанным ею путем. Если ее случайно уронить за борт, весь поход будет неудачен. В Йоркшире ее иногда хранили до самого возврата на берег и тогда сжигали в качестве жертвоприношения.
В Нортумберленде плохой приметой считают сжигать рыбьи кости - от них надо избавляться как-нибудь по-другому. В большинстве рыболовецких регионов селедку, сардины и скумбрию полагается есть только от хвоста к голове, но никак не наоборот. Если есть их с головы к хвосту, то голова косяка повернется прочь от берега и улов прекратится. В Корнуолле считают хорошей приметой, если сардины, когда их укладывают в большие правильной формы контейнеры голова к хвосту, издают скрипящий звук. Это значит, что они зовут своих товарищей и можно вскоре ожидать появления нового косяка.
В большинстве мест нехорошо пересчитывать рыбу. Это относится в равной мере к морскому и внутреннему рыболовству, как профессиональному, так и любительскому. Если рыбак-любитель посчитает пойманную рыбу, сегодня ему уже ничего не поймать, в море это может привести к исчезновению косяка. Впрочем, в Корнуолле до сравнительно недавнего времени для счета рыбы во время вытягивания сети применяли старинную считалку. По мере появления из воды пойманной рыбы один человек выкрикивал по одному номеру, сначала "скумбрия", потом "друг", потом "треть" и так далее. Что интересно в этой считалке, так это то, что она никогда не произносилась по-английски, а только на корнуолльском наречии, даже и тогда, когда на нем уже давным-давно никто в герцогстве не говорил.
Рыбу разными способами использовали и в лечебных целях. Линь (см.), которого называли "рыба-доктор", лечил других рыб своим подкожным жиром, который у людей исцелял желтуху, а угрей (см.) употребляли при растяжениях, для выведения бородавок и от алкоголизма. В Суффолке знали такое средство от коклюша: надо поймать плоскую рыбу (скажем, маленькую камбалу), приложить к голой спине больного и держать, пока она не сдохнет. Еще более изощренное Нортумберлендское средство от того же недуга - вставить в рот ребенку голову живой форели и "дать подышать рот в рот".
