Домашнюю метлу традиционно делали из ракитника, березовых прутьев или вереска, и потому на нее частично переносили суеверия, связанные с этими растениями. Кроме того, к ней относились как к сугубо женскому орудию труда, и порой она являла собой образ или символ хозяйки дома. Если женщина хотела дать знак, что ее нет дома, она выставляла метлу наружу или вставляла в дымоход так, чтобы прутья торчали над крышей.

Одно время была очень широко распространена вера в то, что ведьмы слетаются на шабаш на метлах. Для этого им полагалось натереть все тело мазью, которую им давал Дьявол, после чего они обретали способность летать по воздуху на различного рода палках и прутьях, в том числе и на рукоятке метлы. То, что последняя считалась наиболее вероятным способом перемещения, можно объяснить тем, что ракитник ассоциируется с идеей плодовитости, а также, может быть, и тем, что метла - традиционно женское орудие труда, хотя мужчины-колдуны, как считалось, пользовались этим видом транспорта с неменьшим успехом. В некоторых признаниях, запротоколированных в суде, мы встречаемся со случаями использования рукоятки метлы в ритуальных целях, хотя не имеется особых свидетельств, чтобы ведьмы использовали ее для чего-либо большего, чем просто ходить с широко расставленными ногами или скакать, держа ее между ног. У леди Алисы Кайтлер, ирландской ведьмы 1323 года, был закопченный посох, на котором она "скакала рысью или галопом в добрые времена и в дурные"; однако никто никогда не видел, чтобы она на нем летала. Подобная же неуверенность окружает и другие случаи предполагаемых полетов, и уж, во всяком случае, рукоятка метлы как таковая упоминается в связи с этим не чаще, чем стебли амброзии, соломинки, стебли кукурузы и прочее.

Бракосочетание при посредстве метлы или ее рукоятки ныне ассоциируется с цыганами, но было время, когда оно было известно в Уэльсе среди людей, которые не были цыганами. Березовая метла располагалась наискосок поперек открытой двери либо дома невесты, либо того дома, где новобрачным предстояло жить. Молодой человек запрыгивал в дом поверх нее, и девушка за ним. Надо было постараться не задеть ни притолоку, ни метлу, ни также случайно сдвинуть последнюю, иначе обряд считался недействительным. При этом требовалось присутствие свидетелей, а один из видных и высокочтимых сограждан выступал в качестве совершителя обряда. Такой брак считался вполне действительным, как бы ни осуждало его духовенство. Впрочем, его с такой же легкостью можно было расторгнуть: для этого достаточно было в течение первых двенадцати месяцев снова таким же образом поместить метлу в дверном проеме, и неудовлетворенная сторона выпрыгивала обратно, из дома наружу. Правила были те же, что и при сочетании: должны были присутствовать свидетели, а прыгающий не должен был задеть ни метлы, ни притолоки. Если обряд исполнялся правильно, обе стороны считались свободными и могли вступать в новый брак.

Цыганская свадьба справлялась несколько иначе. Ветвь ракитника бросали во дворе на землю, а жених и невеста, взявшись за руки, прыгали через нее взад и вперед. На палец невесте надевалось какое-нибудь пустяшное колечко, которое потом заменялось золотым, купленным на совместные сбережения новобрачных. Бытовал и другой способ: отец жениха или невесты держал обычную метлу за кончик рукоятки, метущая сторона упиралась в землю, и юноша, а за ним и девушка перепрыгивали через нее.